700 миль

«Наш домик маленький…», - два последних ночных пассажира подсказывают путь (тут – левый поворот, здесь направо, снова – левый) и показывают на трехэтажное огромище стиля «я у мамы новый русский».

Извиняются или издеваются?

Для «домика» впору издавать путеводитель, чтобы не заблудиться в его чертогах.

Или это установка человеческого мышления сравнивать свое и чужое и делиться этим с ночным таксистом? Лишний раз погордиться? Вызвать зависть?

Таксисту, т.е. мне, не до зависти. Не до сравнения.

Сейчас я просто устал.

700 миль по дорогам калифорнии – это перебор. Явный…

Смотрю на море огней, полыхающее в долине: дома, магазины, бензоколонки…

Долина называется Ранчо Санта Маргарита.

Южная окраина огромного Лос Анджелеса.

Если ехать отсюда на восток, то окажешься в Риверсайд, далее – Онтарио (это все отдельные города, входящие в ЛА), а там и до штата Невада рукой подать.

Усталый смешок – а не махнуть ли на восток? В невадские казино?

Или на юг?

На юге – Сан Диего. Потом – мексиканская граница. Далее – Гватемала, Сальвадор, Никарагуа, Коста Рика…

«Граждане! Не задерживайте! Пропустите Super Shuttle! Эксклюзивный рейс на Коста Рику!».

Шутки шутками, а пора бы домой. На север.

В непролазную ночь.

Вы когда-нибудь пролезали в непролазную ночь?

Прикидываю – в лучшем случае на обратный маршрут уйдет час, в худшем – все два.

Впереди три фривэя, два из которых – платных, ураган с гор Санта-Ана, дождь в районе даунтайна Лос Анджелеса, если синоптики не наврали…

Хорошо звездам. Их не сдувает.

Свесились сверху, хулигански подмигивают: «А сыграем-ка в ориентирование! Где у нас север?».

Где-где…

Куда Golden, т.е. золотой, т.е. 5-й по - американской нумерологии скоростных дорог – ведет, там и север.

Но до него еще нужно доехать. По маленьким, но также в идеальном состоянии, дорогам от огромища новых русских, как я успел уже окрестить своих последних пассажиров. Правый поворот… Левый… Разматываю клубок поворотов в обратном порядке. До 5-го еще нужно доехать. Продраться сквозь кромешную тьму.

Потом взять северное направление.

А то и вправду в Сан Диего умотаю…

Пока нет обещанного синоптиками дождя, надо торопиться.

Ураган крепчает.

Все пытается сбросить моего «слоника», как я ласково называю свой девятиместный микроавтобус, по-американски – вэн, в кювет.

Приходиться обеими руками вцепиться  в руль-загривок слоника, наклониться и прошептать: «Ну… Ты чего, родимый, испугался? Мы же домой едем!».

Слоник улыбается, вспомнив расстроенную бас-гитару Натали, Джека с его бродячими котами, вечно обкуренного духа Боба и, шаг за шагом, все увереннее и увереннее мчит меня по ночному фривэю.

И ветер отступает.

И зло отыгрывается на редких встречных автомобилях.

И делает глупый вид, что нас просто не существует.

Мы – со слоником – звездочка, упавшая с небес и катящаяся в одиночестве.

Притормозим, бросим квотер (монетку в 25 центов) в приемную корзину шлагбаума, перекрывающего проезд. Первый платный фривэй.

Словно кольцо Всевластия в Огненную гору, квотер  проваливается внутрь тупого орка-стража-автомата и, пока темная Сауронова душа ощупывает нас черным зрачком видеофиксатора и мучительно думает – что же с нами делать? – попробуем вспомнить события этого дня…

*   *  *

… Мы, таксисты, водители SuperShuttle, челноки по-нашему, работающие по маршруту «аэропорт-дом» (или обратно), начинаем свою смену или где-то в городе, или на стоянке в аэропорту. В любом случае нашими передвижениями управляет диспетчер, которого мы на видим – только слышим. По радио. И читаем его команды на экране бортового компьютера, который установлен в каждом шаттле. Словно муравьиная матка диспетчер скрыт в неприступном офисе, невидим, неосязаем. Но имеет над нами, муравьями, всеобъемлющую власть.

- Муравей номер 891! (Это я). Бегом в район Беверли Хиллз: угол улиц Робертсон и Ла-Сьенега, отель «Четыре сезона» (как же, знаю… с крыши этого отеля чуть было не сиганула очаровашка Джулия, надо думать – от счастья – часто ли миллиардеры под ногами путаются?). – Тебя там ждут два «пакса», - продолжает диспетчер. (пакс – пассажир, сленг таксистов).

- Check-check! Понял. Бегу. (И кнопку «Zero» на клавиатуре бортового компьютера нажимаю два раза – знак того, что понял, готов выполнять. Zero-Zero, два нуля, 00, дабл-оу. Эх, знал бы диспетчер, что в России означает 00 – помер бы…)/

- После этого, - диспетчер никак не угомонится. – лети в Сенчури-Сити (это там находится здание Sun America, в пент-хаузе, т.е. на самом верхнем, самом престижном этаже останавливался Рейган, в бытность свою президентом). – там подберешь еще 3-х паксов.

- Check-check! Дабл-оу!..

- Последний стоп для тебя, муравей 891 – университет UCLA, - 4 пакса.

- Дабл-оу!.. Бегу, Матка, мать твою…

Диспетчер сегодня с юмором.

-Hey! Hit the little button that makes U money! (Эй! Топчи маленькую кнопку подтверждения бизнеса – ту самую дабл-оу…).

А я и так уже истоптал ее всю.

- Good luck, man! I have something extra for U. (Удачи, парень! Я кое-то зарезервировал для тебя дополнительно!..)

Точно, юморной диспетчер. Сработаемся…

- Check-check! Zero-Zero, два нуля, 00, дабл-оу!.. (И код 12 в конце – спасибо! Хотя ты и вредная порой, Матка, но как ни крути, наша кормилица…

*   *   *

Что-то не срабатывает в темной душе Саурона. Не пускает нас. А попробуй уехать не заплатив дань? Мигом напустит своих орков-офицеров патрульной службы, обвешает штрафными квитанциями… Зрачок камеры зловеще целится, того и гляди – ослепит вспышкой, сфотографирует на память – жди потом неприятностей…

В ненасытную пасть козины-приемника летит еще один квотер.

Довольное урчание в утробе… Щелчок.. Страж нечисти зажигает зеленый свет и поднимает шлагбаум – проваливай!..

Ночь… Дорога… Безлюдные холмы ранчо Санта-Маргарита с редкими проблесками огней…

Усталый слоник, борющийся с ураганом…

Усталый я, приговаривающий каждую минуту: «Не подкачай, милый! Не дай Ветру свалить нас!..»

Странно. Почему калифорнийские холмы не имеют запаха? Пресные, безвкусные…

Или это мой нос после второй пачки «ковбойских» сигарет ничего не чувствует?

Но нет же!

В воздухе пахнет свежим дыханием Океана.

А 10 минут назад, когда я высаживал последних на сегодня паксов в их избушку на курьих ножках, охапка свежескошенной травы влекла, манила прилечь, зарыться с головой… И чтобы коровы мычали, и петухи горланили…

В детство захотелось?

Борись, Слоник!

Как-то в ответ на мое «35-40 баксов выложи ежедневно на бензин-прокорм для слоника, а он скушает и не облизнется!» одна пассажирка рассмеялась и возразила – «какой же это слоник? Это – подросток. Вечно голоден и вечно денег просит!».

Давай Слоненок! Давай юноша-переросток! Мчись домой!..

А чтобы нам было чем занять ум, продолжим вспоминать этот длинный день…

*   *   *

Полунинский Ассисяй раздвоился и стал двумя японцами – Писклей и Басом.

Знал бы я, что в четырех сезонах меня ждет эта парочка, точно бы слинял и не нашел их, или с крыши сиганул, как Джулия.

Ассисяй по английски – ни бум-бум.

«Сенк ю» и «Сорри» - весь словарный запас.

Ассисяй влез в вэн, устроился на сидении, словно на императорском троне («Сенк ю»), помахал бумажкой с названием терминала в аэропорту («Сорри»), поправил дорожную сумку на боку, как будто это и не сумка вовсе, а самурайский меч («Сенк ю»), постучал пальцем по циферблату, типа спрашивая – Долго ехать будем? («Сорри»), получил ответ – С Вами? Больше часа, пока всех не соберем.. («Сенк ю») и началось…

- А-се-с-ю-ся-си-сё!..

- Е-е-е-е-е-е-е…

- А-сан-си-сю-му-сю-сё-про-си!..

- У-у-у-у-у….

- А-си-га-си-сё-му-су-си!..

- А-а-а-а-а-а-а…

- И-си-сё-се-си-му-пу-сё!..

- О-о-о-о-о-о-о..

Пискля и Бас.

В полный голос.

От Пискли закладывает уши (ультразвук).

От Баса лопаются перепонки (инфразвук).

Пока доехал с ними от «Сезонов» до Сенчури Сити, успел очуметь.

Мелькнула мысль – а каково будет остальным ЭТО слушать? – но тут же была разорвана в клочья очередным…

- Ба-кo-си-сваси-мюси-свенси-ко-си!..

-- У-у-у-е-е-а-а-о-о-о-о-о-о…

Ну и шут с вами, самураи!

Я по крайней мере буду делом занят: на дорогу смотреть и баранку крутить.

А прочие паксы будут знать, как ездить на том, что подешевле.

Предчувствие не обмануло.

Троица из Сенчури через пять минут совместной поездки явно захотела стать святой и вознестись…

- Ба-кo-си-сваси-мюси-свенси-ко-си!..

- У-у-у-е-е-а-а-о-о-о-о-о-о…

А еще оставались 4 студента из университета…

И тридцать минут до аэропорта в плотном трафике…

Что такое кайф – знаете?

Нет. Это не в туалет после 3-х литров пива…

Это – высадить самураев первыми.

Что такое оргазм – видели?

Нет. Это не всю ночь напролет с любимой женщиной…

Это – открыть двери у следующего по порядку терминала, руками придать глазам соответствующий разрез и пробасить-прописклявить:

- К-с-а-а-м-п-с-а-а-н-с-и-я «Дельта»! - У-у-у-е-е-а-а-о-о-о-о-о-о…

Наверное ни до того, ни после того, мои американцы так не ржали. До слез. До икоты. До удивленно-косых взглядов полицейских.

Может, я ошибаюсь, но за эту поездку нам всем привиделся налет на Пёрл-Харбор.

- Ну сто, якудза-камикадса! Вдаримся по янкам?

- Е-е-е-е-е-е-е…

- И кирдыксё ихнему Харбору?

- У-у-у-у-у….

- Их-ся…Харасо летим, якудза-сан!

- А-а-а-а-а-а-а…

- А солнса нама в глаза не очень сина светится?

- О-о-о-о-о-о-о..

- Казися, прилетелись, якудза-сан… Наса выход…

- У-у-у-е-е-а-а-о-о-о-о-о-о…

Мда.

Все время, пока мои самураи «летали» в моем вэне, перед глазами отчетливо стояла картина того, как их соотечественники ездят по дорогам Калифорнии – узкие глаза прищурены, обе руки – на руле, выражение лица – это моя последняя поездка в жизни! Говорят, у них не развито боковое зрение, поэтому в боковые зеркала они не смотрят – а нафига? Перестроения из полосы в полосу делаются просто – взял и перестроился! Включить сигнал поворота при этом? А нафига? Тормозят также легко и непринужденно – педальку резко в пол, до упора! Визг тормозов машин, едущих за ними, надо понимать, взрывы сброшенных бомб!

- Казися, помима НАСА кто та исё еся на дороге?

- У-у-у-е-е-а-а-о-о-о-о-о-о…

_ Нета? Мне показалася?.. Тада поворачивайся и тормозися!..

- У-у-у-е-е-а-а-о-о-о-о-о-о…

Мда.

*   *   *

Сколько миллионов стоит Реббека, мой следующий пассажир, знает только ее муж.

Одета скромно, а на пальцах – перстни с бриллиантами, про стоимость которых даже думать страшно.

Слегка капризничает, как и положено даме высшего света, но тактична и остроумна.

Возраст – за пятьдесят, а выглядит элегантно и свежо: ухоженные ногти, изящные туфельки.

Миллионерша едет на самом дешевом транспорте.

Общества захотелось? Покуражиться? Или у богатых свои причуды?

По дороге Ребекку не унять. Все время говорит.

- Утром позвонила мужу и спросила: «Что мне заказать в аэропорт? Лимузин, просто такси или супершаттл?». (перечислено в порядке убывания цены).

- И?..

- Дорогая, решай сама, - ответил он. – А еще совсем недавно выволочку бы мне устроил за подобный вопрос – дескать, не к лицу людям нашего уровня разъезжать на шаттлах!

- И много понадобилось времени , чтобы перевоспитать мужчину?

- Всего-ничего… 25 лет…

- А как-то моя сестра пригласила нас полететь в Лас Вегас на своем персональном самолете. В рулетку поиграть, в покер перекинутся, одноруким болванам по кнопкам нащелкать. Летим. Смотрю, второго пилота в кабине нет. Меня, естественно, не удержать. Лезу в кабину, сажусь в пустое кресло.

- А если с вами что-то случится в полете, я смогу совершить посадку?, - спрашиваю у летчика.

- А вам доводилось прежде держать штурвал в руках, мэм?

- Нет, а что?

- Ну так это проще простого! Даже обезьяна сможет справиться с управлением!

- Господи! Какое счастье, что я утром съела банан!

- А вы, мистер, (это уже ко мне с санта-барбаровскими капризами в голосе) оставили меня без завтрака!

- Это почему же?

- Шучу… Завтрак я пропустила, потому что проспала… А вот бокал вина не выпила из-за вас! Только пригубила. Вы слишком рано приехали… Ну ничего, надеюсь моя мамочка разберется с початой бутылкой…

Хм… Если Ребекке за полтинник, то каков возраст мамочки? Ровестница Бахуса?

Последний пёрл она выдает на въезде в аэропорт, глядя на полицейских, роющихся в багажниках, с помощью зеркал на длинных ручках просматривающих днища автомобилей. «Сколько средств, сколько времени потрачено государством, чтобы научить этих бравых молодцов делать такую важную работу!».

И приветливо машет им сквозь окно ручкой.

И те радостно скалятся в ответ.

Реббека растворяется в толпе пассажиров. Смотрю ей вслед и думаю: «Лететь как все, в общем самолете? Когда явно есть свой, личный!... Очередная блажь?» И что еще сказать ей? Что менты – они везде менты?

*   *   *

Очередь на стоянке такси в ожидании захода в порт. Куда сегодня меня забросит диспетчер, когда пошлет команду на экран компьютера: «Муравей 891! Сектор номер… Терминал номер… Столько-то паксов…»?

Рулетка простая. Или Сенчури Сити (только не японцев снова, пожалуйста!), или Лонг Бич (где мирно уживаются на одном причале русская подлодка и Queen Mary – самый быстроходный корабль времен второй мировой – два плавучих музея), или Санта Моника (с этого города началось заселение этого благодатного кусочка Земли) или даунтаун Лос Анджелеса (с его бесчисленными бездомными)…

*   *   *

Бездомные ЛА – отдельная история.

На перекрестке стоит Нечто, завернутое с головой в старое одеяло.

В одеяле проделаны дырки для глаз.

Дырки есть. Глаз – нет. Вместо них бесполое равнодушие.

РобинзонО КрузО.

Робинзоно привычно клянчит.

- Мистер, мелочь! (в смысле дай квотер, лучше доллар)

- Спасибо, своей полно. (стандартный приготовленный ответ на стандартное выклянчивание).

- Тогда дай сигаретку.

- А кредитку не хочешь?

- Дай кредитку! Дай сигаретку! Дай мелочь!

У них что, по зиме в Лос Анджелесе агрессивность обостряется?

К ногам Робинзоно жмутся четыре Пятницы разнокалиберной породы.

Пятницы дрожат от холода.

Пятницам хочется слинять куда подальше.

Но не дают поводки.

Пятницы путаются в поводках и смотрят пустыми глазами, как у их хозяина…

- Мистер, мелочь! Гав! Сигаретку! Дай! Покушать! Гав! Дай! Гав!..

Но что это?

Чудо!!!

Рядом с Робинзоно останавливается автомобиль и сквозь полуопущенное стекло протягивается пальто. Не новое, конечно. Но чистое. Теплое.

Крузо сдирает через голову одеяло и оказывается Робинзоном.

Всклокоченные немытые волосы.

Всклокоченная борода.

Робинзон пляшет на месте от радости.

Вместе с ним пляшут Пятницы – им теперь ничто и никто не в состоянии помешать завернуться в одеяло…

*   *   *

Слоник-переросток!

Какой же ты нехороший!

Ты почему так долго скрывал свое истинное лицо?

Ты не слоник!

Ты – лошадь! Конь педальный! Две педали – газ и тормоз. По одной на каждую ногу!

А я – ковбой!

Ковбой Юдинцев с неизменной мальбориной в зубах скачет по асфальтированным прериям Америки.

Хей-хоп! Хей-хоп!

Вместо губной гармошки – Земфира: «На границе бродят янки. И не знают…».

Эй, янки!

Где тут ближайшая забегаловка горло промочить, не знаете?

И чтобы обязательно была полупьяная, забытая-заброшенная хозяйка вроде той, что уставилась на меня хмельным взглядом в Москве.

Что, не знаете Москву в Канзасе? Где население под 400 человек, 35 домов, одна бензоколонка и три улицы, по которым на папиных авто катаются молоденькие школьницы…

И чтобы хозяйка сдула пену с кружки, отхлебнула прилично, словно кит втянул в себя тонну морской воды, и спросила.

- Откуда будешь?

- Я?.. Из Москвы вообще-то…

- Новенький? Я тебя раньше не видела…

- Э… Типа того… Только что приехал…

- Понятно… Будет время, заглядывай… У нас тут весело бывает…

Ну теперь-то вспомнили?

Что когда-то давным давно, была индейская деревенька с названием MOSCOSUS.

Индейцы в той деревне курили марихуану, называя ее «трубкой мира», придумывали друг другу естественные, как сама природа, имена и попутно пасли бизонов.

Бизоны мирно бодались на склонах холмов, нагуливали жирок. Индейцы тихо балдели от травки и продолжали сочинять натуральные имена.

И продолжалась бы эта идиллия вечно, да прибыли в ту деревню переселенцы из Европы.

Индейцев, понятное дело, переселенцы постреляли. Кого не успели пострелять – прогнали в резервации.

Бизонов, еще понятнее, слопали.

А когда не осталось ни индейцев с их дурью (правда, сама дурь осталась!), ни бизонов с их жирком, принялись переселенцы на название деревни.

«Долой тяжкое наследие индейских времен! Не хотим видеть «sus» в свободном названии свободного города свободного народа свободной страны! Да здравствует MOSCO!», - написали такое письмо, дружно подписались под ним и отправили в Инстанцию.

Инстанция покрутила-повертела письмо в руках,  покрутила-повертела пальцем у виска и добавила Высшей Рукой букву W в конце.

 «Так вам, недоумкам неграмотным и надо! Будете английский учить и отныне знать, что в таких словах после буквы О непременно должна стоять W», – отписала Инстанция переселенцам.

MOSCOW.

Теперь канзасские москвичи смотрят новости по телеку, переживают за российских москвичей, ездят в Китай по турпутевкам и пишут в местную газету: «В этом году мы побывали у Великой Стены. И даже (!) заночевали на полу в местном доме».

Ну что, теперь-то наконец вспомнили?

Пропустить бы сейчас пивка холодного, да появились на горизонте небоскребы даунтауна Лос Анджелеса…

Не соврали синоптики. Дождь лупит вовсю.

К непролазной ночи прибавилась непролазная стена воды.

Теперь Вода и Ветер на пару спихивают слоника-лошадь-переростка в кювет.

Влетая на скорости 95 миль в час в лужи, колеса-ноги-копыта превращаются в подобие водных лыж, и мы уже не едем-мчимся-скачем-катимся, а плывем.

И бесполезно рулить.

Остается только доверится  - уже и не знаю как назвать -  своему микроавтобусу… Он знает. Он помнит дорогу. Он – вывезет…

*   *   *

А утренняя рулетка забросила нас аж в Сан Педро, за 150 миль от ЛА.

В Сан Педро нет калягинских «а-п-безьян»…

В Сан Педро – будем теперь знать – живет толстушка Мэгги.

И пенсионер Ховард.

Мэгги привезла с собой с Гаваев гавайский загар.

И хвастается. И показывает загорелый нос.

- А т-а-а-м… (мечтательно-вспоминательно) – 120 градусов! (За 40 по Цельсию). А у вас?

- А у нас – 56 (13). Если верить этому дорожному щиту с термометром. Или – 62 (16), если верить другому, стоящему на расстоянии в одну милю. Или… 67 (19). Если последний не врет…

- Б-р-р-р… Как холодно!

- Так может есть смысл ехать пока 100 (37) не встретим? Бензина часа на три должно хватить!

- Нет уж. Я домой хочу. К мужу под одеялко…

И Мэгги одаривает меня томным взглядом.

*   *   *

Вы что думаете? В других странах другие женщины живут?

*   *   *

А Ховард, выйдя на пенсию, первым делом продал часы.

- Зачем мне часы, если теперь все время принадлежит мне?

Затем Ховард дал себе слово каждую неделю ходить в кино.

- Фильмы надо смотреть не по телеку. А в зале. Среди толпы. Чтобы можно было поп-корн трескать, стучать обеими ногами и свистеть, когда механик ошибется с бобиной. Чтобы один раз пережить стихийное бедствие в виде рекламы в начале сеанса, а потом ни на что не отвлекаться…

Еще Ховард купил сотовый телефон. Самый простенький. С самым минимальным количеством минут для разговоров.

- А теперь, когда все время принадлежит мне и я могу путешествовать, куда захочу и сколько угодно, зачем мне длинные переговоры? Друзья звонят и не знают каждый раз – где я: в Европе? В Азии? В Латинской Америке?

- А какое самое красивое место на земле?

- Феникс. Аризона. Мой дом.

*   *   *

Все. Меня больше нет.

Есть сгусток Усталости, скачущий-мчащийся-плывущий-катящийся по дороге-прерии…

Устали мысли…

Устал слоненок-переросток-лошадь-конь…

Устала орать в ночь Земфира: «На границе бродят…»…

Устал Ветер…

Устал Дождь…

Устала Ночь…

Устали Реббека, Ассисяй, Мэгги, Ховард, полицейские, Саурон…

Устала Усталость…

*   *   *

700 миль за один день – это перебор. Явный.

Автор: Фалькор Размещена: 2011-11-27 16:10:07 Раздел: Блоги экспертов